Новая страница

Ваня и Му-му. Рассказ

        Произошло это в орловской деревне в Мценском районе, неподалеку от известного Спасского-Лутовиново. В общем, что это за событие? Смеху подобно да и только. Но в окрестных деревнях почесали языки. И все из-за обыкновенной дворняжки, рыжей, блохастой, хромой, неизвестно откуда взявшейся, бездомной.
        Местный остряк, любитель тургеневских произведений, кинул ей кличку Му-му, и она прилипла.
        Му-му постоянно искала дверь, куда можно было прибиться, чтобы хотя бы на время покончить с голодным существованием. Она осторожно подкрадывалась к порогу, откуда ее не сразу гнали. Останавливалась неподалеку и терпеливо ожидала. Постоянная голодуха и сердитые нравы сельчан, опасавшихся за сохранность курино-гусиного поголовья, научили ее главной собачьей премудрости - изображать преданность любому хозяину и злость к тому, кто приближался к чужому порогу. Таких Му-му беспощадно облаивала. За это иногда хозяева бросали ей куски хлеба. Она набрасывалась с жадностью, а один всегда утаскивала и зарывала.
        - Такая не пропадет, - говорили люди одобрительно.
        Но Му-му, которая охотно отзывалась на свою новую кличку, очень тяготилась свободой. Но, увы, никто из сельчан не желал стать для нее местным Герасимом. Еще кличку такую прилепят - Герасим и Му-му.
        И все же Му-му обрела себе хозяина - скотника-забулдыгу Ивана. Он разрешил Му-му сопровождать себя, когда разыскивал горячительное или средства приобрести его.
        Странно, но Ване кличку Герасим не лепили. Какой уж Герасим, когда сморчок сморчком и рожа кривая.
        Но Му-му он всегда бросал подачки из своей закусительной трапезы, все больше огурцы и куски черствых батонов. Но пес и этим был доволен и не убегал, когда Ваня становился мертвецки пьяным, а покорно сидел рядом и ждал, когда Ваня начнет вертеть головой и материться. А тут такое случилось, что стало понятно, почему же к Ване не прилепилась кличка Герасим. И это не только из-за внешнего несходства.
        В село заехала как-то белоснежная "Волга". За рулем мужчина, одетый так, что сразу понятно - при достатке, и еще каком. Ну, в общем, в Спасское направляется. Мало ли всяких ездило на родину к Ивану Сергеевичу.
        Владелец "Волги" остановился у колодца, видно, почувствовал жажду - денек-то был жаркий. А может, ему просто захотелось попробовать, а какова водичка в этих местах, которые так хвалил знаменитый на весь мир писатель. И тут на глаза проезжему попался Ваня, он уже был чуток поддатый, но еще ничего. Он шел, не имея в виду никакого направления. Пес плелся поодаль, но, заметив что-то в пыли, заинтересовался, немного отстав.
        - Му-му! - крикнул Ваня.
        Пес радостно подскочил на зов.
        Владелец "Волги" мгновенно встрепенулся. И как ни бывало скучающего взгляда, заторможенных движений усталого путешественника.
        - Му-му! Здорово! А тебя, кореш, как прозывают?
        - Я - Ваня, - важно произнес хозяин Му-му.
        Он хотел прошествовать мимо, но по причине нетвердости в шаге остановился рядом с владельцем шикарной машины, который явно заинтересовался и затрапезной Му-му, и ее хозяином. Ваня уже был готов завязать какой-нибудь увеселительный разговор. Ездят же всякие чудаки изучать достопримечательности тургеневских мест...
        - Значит, собаку твою Му-му зовут? - уточнил заезжий.
        - Да, прозвал так в честь той Му-му, читал у Тургенева? - приосанясь, спросил Иван. Он сам Тургенева не читал, но про Му-му ему рассказывали. И он сочувствовал больше Герасиму, чем собаке. Довели мужика, ёлы-палы.
        - Читал, читал, - проговорил заезжий. - А что твоя-то Му-му такая дохлая?
        - Так ведь жизнь какая? Дорогая, - нашелся Иван.
        Он уже намеревался пройти прочь. Что балясы попусту точить? Но заезжий вдруг спросил по существу:
        - Мучаешься?
        - Да, малость, - покорно опустил Ваня голову. Кинул на него выжидающий взгляд.
        - Хочешь подлечу?
        - Ага, - Ваня приободрился, ох как приободрился. Если бы у него был хвост, закрутил бы им почище Му-му.
        - Ну тогда прежде потешь, - сказал заезжий, снял свою адидасовскую кепку и оказался лысеньким. Ваня озадаченно почесал свою нечесаную шевелюру. На потехи для таких гостей он был не мастер. Да и вообще кураж у него просыпался только после первой бутылки.
        Лысенький усмехнулся, подмигнул Ване, будто записывал его в свои, пошел к машине, вытащил из кабины черную спортивную сумку. А из нее бутылку. Эх, как сверкнула на солнце, родненькая! Да ради такой любая служба в дружбу.
        - Устрой потеху, - весело попросил лысенький, - утопи свою Му-му. - И воззрил на Ваню острый лукавый взгляд.
        Ваня хмыкнул. Он юмор ценил в любом состоянии, но особенно, когда намечалась выпивка. Он сверкнул по-удалому глазами. И шагнул к лысенькому. Тот спрятал бутылку за спину.
        - Давай потешь, а то скука, - и он присвистнул собаке.
        Но она сидела спокойно в стороне, не ведая, что сию минуту решается ее судьба. Ваня был рядом и смеялся. А значит, скоро будет выпивка. И он бросит, может быть, хвостик пахучей селедки.
        - Потешь, - опять попросил заезжий и заулыбался, видно было, что потеха для него уже началась.
        Ваня наконец осознал, что заезжий вовсе не шутит. Бутылкою он не то, чтобы манит, а приманивает. Он может ее отдать, но только за потеху, стервец. Ваня смотрел на его улыбающуюся маслянистую физиономию, на сверкающую с зеркальными стеклами машину, на худую, никому не нужную Му-му. И в его мозгу совершалась непостижимая умственная работа. Вот только он не мог найти должного выражения ей в действиях.
        Лысый посмеялся и пошел к машине. Вот здесь с Ваней что-то произошло. Он схватил бедную Му-му, бросился к водителю и закричал:
        - Пойдем утоплю ее, утоплю ее, гадину! Бегает за мной, куски выпрашивает, надоела, паршивая, опротивела.
        Ваня кричал, а лысенький спокойно и деловито командовал:
        - Ну, ну, пойдем к реке. Сейчас дам веревку, привяжешь ей камень на шею, понял, чтоб было все по-настоящему, а иначе...
        Он не договорил, что будет в случае мухлежа, но Ваня торопливо заверил, что Му-му так ему надоела, что и глаза-то на нее не глядят. Ничтожная, блохастая собака, мразь, да и только.
        Лысенький вытащил веревку из багажника, хорошую, крученую. Ваня вырвал ее, боясь, как бы заезжий не передумал.
        Они направились к реке. По дороге к ним прибились двое пацанят, которым Ваня с какой-то надрывной отчаянностью объяснил, что идет топить Му-му, потому что она взбесилась и бросается на всех честных людей. Вот только что покусала водителя. Почему у Вани возникла эта версия, вряд ли бы он смог объяснить, но ему сейчас было так плохо, так тяжело, что он был готов на все.
        Пацанята недоуменно поглядывали на Му-му, которая впервые была удостоена такой чести - ее нес на руках сам Ваня, которого она так обожала, что не удержалась и лизнула в лицо.
        - А, стерва, боишься! - почти со слезами в голосе воскликнул Иван.
        На берегу он скомандовал ребятишкам:
        - Ищите камень, будем топить!
        Те бросились лазить по кустам, а Ваня носился по берегу, выбирая место, где можно было осуществить задуманное. Заезжий наблюдал с флегматичным интересом.
        Наконец камень был найден, и такой, за который можно было зацепить веревку. Ваня действовал удивительно ловко. Му-му будто только теперь почувствовала опасность, тихонько заскулила.
        Ваня приподнял ее, прижимая камень под мышкой, решительно шагнул к реке.
        Вдруг он остановился у самой воды и замер. Зрители насторожились.
        - Ну, - подал голос лысенький. Ваня не шелохнулся. Он стоял как вкопанный. Никто не видел его лица, но плечи Вани почему-то затряслись. Он то ли засмеялся, то ли заплакал.
        Он оглянулся. Лицо его полыхало гневом. Заезжий сделал шаг назад. Но Ваня не смотрел на него, он глядел в пространство, и его сведенные губы с трудом произносили слова:
        - Я чуть было ни утопил собаку - Му-му. Она только одна меня любит.
        Ваня выхватил камень из-под мышки. Лысый, теперь уже ввиду реальной опасности, бросился наутек, так что засверкали голубые подошвы кроссовок.
        Ваня упал на берегу и зарыдал, а Му-му с веревкой на шее подползла к нему и стала лизать его трясущиеся руки, бьющуюся голову. Ну и картинка!
        А через несколько дней Ваня спокойно и весело рассказывал за бутылочкой своим корешам, как он в самом деле чуть ни утопил Му-му, как в башке потемнело. А все из-за того, что ездит здесь всякая шваль, из-за которой случается самое настоящее потемнение.

Валентина Ивановна Амиргулова

Вверх

На страницу "Литературная беседка"

На главную